«Российская газета». Ирина Муравьева. Бертман поставил «Евгения Онегина» вместе со Станиславским
Под занавес Года Чайковского в «Геликон-опере» поставили эксперимент: вернули на сцену знаменитый спектакль К. С. Станиславского «Евгений Онегин» в постановке 1922 года. Однако спектакль воссоздан не в формате копии, а в творческой редакции Дмитрия Бертмана. Дирижер спектакля Валерий Кирьянов, художники - Вячеслав Окунев и Ника Велегжанинова. Хореограф - Эдвальд Смирнов.
Увертюрой к премьере этого «Онегина» стала уникальная выставка из фондов Музея-заповедника П. И. Чайковского в Клину, представившая геликоновской публкие подлинные документы, вещи Чайковского, материалы, связанные с историей постановки «Онегина» К. С. Станиславским. А на сцене под звон колоколов вручили приз доктору искусствоведения Полине Ефимовне Вайдман от Ассоциации музыкальных критиков Москвы (АМК) - за подготовку томов полного собрания сочинений Чайковского в авторских редакциях и за «подвижнический труд по сохранению и изучению наследия композитора».
Между тем для надеявшихся увидеть на сцене «Геликона» строгую научную реконструкцию исторического спектакля Станиславского, сохранявшегося почти 80 лет в репертуаре Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко, новый «Онегин» оказался неожиданным. И хотя восстанавливался спектакль по архивным фотографиям и документам, калькой исторического он не стал. Геликоновский «Онегин» - это версия «по мотивам Станиславского» со своей твердой исторической частью: мизансценами Станиславского, сценографией, знаменитыми колоннами, превращавшимися когда-то историческом спектакле в деревья (в сцене дуэли). Но цветовое решение в новом «Онегине» уже совсем другое: отсылающее к неяркой и благородной гамме старинной фотопленки, намеренно подчеркивающее дистанцию с прошлым. И эта «далекая» красота производит особенное впечатление - завораживает, как малеровские адажио, рождает щемящую интонацию чего-то навсегда утраченного, невозможного, недостижимого.
Эта интонация абсолютно созвучна миру Чайковского. Но спектакль протягивает свои аллюзии дальше: от классических колонн русской усадьбы и застывших «живых картин» (забав пушкинских времен) Татьяниных именин или петербургского бала - к времени самого Станиславского. В петербургских сценах герои одеты по моде ар-деко 20-х годов прошлого века и танцуют под Чайковского совсем не экосезы. И хотя персонажи оперы стараются попадать в точки исторических мизансцен, живут они своей жизнью. Сестры Ларины явно «помолодели»: Татьяна у Ольги Толкмит - не отрешенная романтическая барышня, а инфантильная, обидчивая девочка, влюбившаяся в Онегина, иронично разыгрывающего ее. Девочка эта с книжкой в руках с богатейшей драматической нюансировкой исполняет сцену письма. Ольга у Ирины Рейнард - капризная девчонка, стучащая ногами, драчливая, плохиш. Поет низко, словно дразня, играя резкими красками вокальной речи. Ларина (Наталья Загоринская) не может пережить тот факт, что для нее уже все в прошлом: ричардсоны, герои, муж, столичная жизнь. Напоминает жестами пушкинскую Графиню. Каждый персонаж в спектакле наполнен своей историей, и все они оказываются в гротескном поле «светского общества», один из образов которого - ловелас с «дребезжащим» голосом месье Трике (Дмитрий Пономарев) с розовым бантом и в обтягивающих панталонах. Дамы на именинах объедаются, обпиваются и бурно радуются ссоре Ленского и Онегина. Молодой солист Игорь Морозов в партии Ленского - ранимый, отвергнутый, без всякого тенорового надрыва создает чистейший образ идеалиста. А Онегин (Александр Исаев), наоборот, постепенно набирает свою страсть, накручивает эмоцию, впервые прорывающуюся в живом рыдании над убитым Ленским. В петербургских сценах с Татьяной его Онегин уже безумствует от любви. И князь Гремин в исполнении Алексея Тихомирова мгновенно улавливает этот нюанс: свою знаменитую арию «Любви все возрасты покорны» он начинает с раздражением, постепенно нагнетая ее до аффирмации любви - с полновесной басовой роскошью звука.
Финал известен: любовь в «Онегине» не побеждает, но то, с какой яростью страсти объясняются в любви Тятьяна и Онегин, с каким мощным накалом звучит оркестр, доказывает, что любовь все-таки торжествует. И ради этого стоит затеять игру - даже с самим Станиславским.
Кстати
19 января в «Геликон-опере» Полина Вайдман прочитает публичную лекцию «Настоящий Чайковский», а в 19 часов состоится концерт Андрея Коробейникова, который исполнит с Симфоническим оркестром «Геликон-оперы» под руководством Владимира Понькина Первый концерт Чайковского в оригинальной авторской редакции.
Ирина Муравьева