Анна Истомина. «Звёздное небо над головой…»
Театр Дмитрия Бертмана в новом старом доме
«Звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас». Этот постулат философии Канта как нельзя лучше передаёт суть театра «Геликон-опера» Дмитрия Бертмана. Звёздное небо – это купола, плафоны и кристаллы Сваровского в зале «Стравинский». А нравственный закон внутри – это честность, искренность и настоящая любовь к зрителю. Желание обрадовать, удивить, просветить и утешить всегда отличало театр Дмитрия Бертмана и, в первую очередь, его самого.
Я пишу о «Геликоне» с 1990 года, когда большим считался нынешний зал Шаховской, а малым – зал Покровского. Старинная полуразрушенная усадьба Шаховских-Глебовых-Стрешневых превратилась в современный театральный комплекс, при этом не утратив очарования XIXвека. А запущенный внутренний дворик «оборотился» роскошным залом «Стравинский». Сцена, включающая в себя 26 подвижных платформ, перемещающийся в двух плоскостях круг, новейшее световое оборудование – предмет описания специалистов. Мне же хочется говорить о великом мужестве режиссёра и актёров, которые сумели не «растерять» себя за долгие годы ожидания. Правильно сказал когда-то великий режиссёр Довженко: «У нас надо жить долго, чтобы дожить до праздников».
Ну, а праздник начался 2 ноября 2015 года серией гала-концертов, в которых участвовала вся труппа театра. Хор, оркестр, солисты продемонстрировали мощь, красоту, профессионализм, сделав исторический экскурс по постановкам своих двадцати пяти лет. Поздравляли геликоновцев их друзья – мастера мировой оперной сцены и счастливая публика.
Дмитрий Бертман «обращает в оперу» даже самых далеких от музыки людей. Он не раз говорил о том, как радуется новым лицам в зале, как строители, рабочие стали приходить на спектакли.
Но «Геликон» не был бы «Геликоном», если бы не начал с чего-нибудь диковинного. Этой диковиной стала опера «Садко» Н.А. Римского-Корсакова, которой давно уже не было ни в одном из наших театров.
Николай Андреевич Римский-Корсаков, на мой взгляд, одна из наиболее гармоничных личностей в русской композиторской иерархии. С одной стороны, обстоятельный человек, морской офицер, прекрасный семьянин, а с другой – сказочник, мечтатель, звездочёт. «К весне 1895 года у меня уже назрело много музыкального материала для оперы «Садко», либретто было почти готово и частью окончательно выработано, для чего я просмотрел и взял в основу много былин, песен и пр.» - пишет композитор в «Летописи моей музыкальной жизни».
«В середине лета ко мне в Вечашу приезжал Владимир Иванович Бельский… Умный, образованный и учёный человек, окончивший два факультета – юридический и естественный, сверх того, превосходный математик, Вл. Ив. был великий знаток и любитель русской старины и древней русской литературы – былин, песен и т.д. … Страстный любитель музыки, он был одним из горячих приверженцев новой русской музыки вообще, и, в частности, моих сочинений…».
Интересно, что в первоначальном варианте у Римского-Корсакова не было жены Садко Любавы Буслаевны. Но потом явилось желание ввести этот образ. «Таким образом, в конце лета определилось, что у меня в «Садко» прибавляется ещё картина и что сообразно с этим, следует многое добавить в 4-й и 7-й картинах, добавить то, что вызывалось введением прекрасной, любящей и верной Любавы». И чуть дальше, в той же главе Николай Андреевич Римский-Корсаков пишет: «Намеченный впервые в Панночке и Снегурочке фантастический девический образ, тающий и исчезающий, вновь появляется в виде тени княжны Млады и Морской царевны, превращающейся в Волхову-реку. Вариации её колыбельной песни, прощание с Садко и исчезновение – считаю за одни из лучших страниц среди моей музыки фантастического содержания».
Неодолимое желание цитировать Николая Андреевича вызвано у меня не только глубочайшим уважением к его гению, но и потребностью напомнить о том, что Художник знает и судит о своём творении лучше самого взыскательного критика.
И ещё чуть-чуть на эту тему. После отказа в постановке «Садко» дирекцией Мариинского театра («постановка дорога и затруднительна», «есть другие произведения, которые дирекция обязана поставить по желанию членов царской фамилии…») Римский-Корсаков решил больше не предлагать им своих опер. Но тут приехал из Москвы Савва Мамонтов, «только что ставший во главе частной оперной труппы и сообщил о своём намерении в непродолжительном времени поставить у себя «Садко», что им и было выполнено на рождественских праздниках».
И вот каковы были впечатления композитора о первой постановке «Садко».
«Я с Надеждой Николаевной поехал в Москву ко второму представлению. Декорации оказались недурны, хотя между Vи VIкартинами делался перерыв музыки для перемены; некоторые артисты были хороши, но в общем опера была разучена позорно. Дирижировал итальянец Эспозито. В оркестре, помимо фальшивых нот, нехватало нескольких инструментов; хористы в I картине пели по нотам, держа их в руках вместо обеденного меню; в VI картине хор вовсе не пел, а играл один оркестр. Всё объяснялось спешностью постановки. Но у публики опера имела громадный успех, что и требовалось С.И.Мамонтову. Я был возмущен, но меня вызывали, подносили венки, артисты и Савва Иванович всячески чествовали меня, и я попался как «кур во щи». Из артистов выделялись Секар-Рожанский и Забела (жена художника Врубеля) – Морская царевна. Оба мне были знакомы, как бывшие ученики Петербургской консерватории».
А располагалась Московская частная опера Саввы Мамонтова точно по тому же адресу в «Театре на Никитской», где сегодня находится обновлённое здание театра «Геликон-опера». Премьера состоялась в 1898 году.
Любая театральная постановка – живой организм. Он растёт, развивается, крепнет. А время всегда вносит свои коррективы. То, что было вершиной вчера, сегодня уже таковой не является. А незыблемость основ выражается не только в сохранении традиций, а и в умении грамотно и бережно сделать их доступными современникам. Прости мне моё вольнодумство, дорогой читатель, но «общаясь» с «Летописью моей музыкальной жизни» Римского-Корсакова, я почувствовала, что Николай Андреевич сегодняшней постановкой «Садко» театром «Геликон-опера» был бы доволен.
Действие оперы, как указано в либретто, происходит в полусказочное-полуисторическое время. И это очень ярко отражено в постановке. Сказочная красота и почти гротесковая реальность. Пирующая толпа и одинокий гусляр Садко. В исполнении Игоря Морозова это очень лирический герой. Мягкость и теплота его тенора проникают в душу не только царевны Волховы, но и слушателей. Он мечтает о чуде, о дальних странах и о чём-то необъяснимом, чего так жаждет душа. И тут из вод Ильмень-озера возникает царевна Волхова в исполнении обворожительной Елены Семёновой. В этой партии она так же органична и прекрасна, как и в остальных геликоновских постановках, где мне доводилось её видеть. Её голос был таким же полётным и пластичным, как и движения. Солисты Геликон-оперы, конечно же под воздействием главного режиссёра, очень творчески относятся к понятию «амплуа». Поэтому и Ирина Рейнард, за которой я давно с удовольствием наблюдаю,была очень яркой, реалистичной, напористой и не канонической Любавой.
В театре Бертмана не бывает эпизодических ролей. Вернее, они никогда не бывают проходными. Скоморошины удалые Дуда и Сопель (Дмитрий Овчинников и Владимир Болотин) веселят народ и, оказываясь за столом с именитыми гостями, всё время толкают друг друга. Особенно забавно это выглядит, когда один засыпает, а другой его будит. Индийский гость пришёл с переводчиком, который ему нашёптывает, что говорят «тостующие». Замечательный тенор Максим Пастер вызвал бурю аплодисментов знаменитой арией и потрясающей чалмой. А вот уже уморительный Варяжский гость (Александр Киселёв) вручает вверительную грамоту.«Рассыпается» в восхвалении своих краёв Веденецкий гость. Его роль отлично исполнил Максим Перебейнос. А в это время народ (хор) грызёт яблоки и смотрит их-за угла, как пируют «сильные мира сего». Правда, изредка вставляют свои вокальные реплики. А вокруг (видеопроекция) развеваются флаги всех стран, которые «в гости были к нам». У Бертмана всегда много смыслов. И какое же это счастье «ловить» их!
Выдержав истерику Любавы, непонимание новгородцев и собрав золотые монеты, которые посыпались из трёх огромных рыбин, подаренных царевной Волховой, Садко отплывает в дальние страны. Морскому царю, который тоже «заглянул» на пир к новгородцам, очень полюбились песни гусляра Садко и «затянул» он его к себе в подводное царство. Поверь мне, дорогой читатель, такой красоты мы не видели ещё никогда. Подводное царство поднимается из глубин морских. Технические возможности нового театра позволили поднять из «недр земных и морских» хор и солистов, одетых в невероятные костюмы морских обитателей. А в это время во всех окнах зала «Стравинский» появляется вода (видеопроекция), и мы, зрители, как бы погружаемся на дно морское, чтобы присутствовать на торжестве в подводном царстве.
В либретто Римского-Корсакова и Бельского сказано: «Песня гусляра склоняет морского царя к решению выдать Волхову замуж за земного пришельца. В свадебном торжестве принимают участие все живые существа, живущие в морских глубинах: рыбы, улитки, раки, морские чудовища»… Гениальным художникам Татьяне Тулубьевой и Игорю Нежному удаётся создать абсолютно всех этих обитателей, а артистам хора изобразить их. Вместе с Царем Морским (Станислав Швец), его женой Царицей-Водяницей (артистка балета Ксения Лисанская) они устраивают фантастическое действо свадебного пира Садко и Волховы.
Низкий поклон хореографу-постановщику Эдвальду Смирнову, который сделал из хора балетную труппу. И большое спасибо главному хормейстеру Евгению Ильину за то, что хор при этом ещё и хорошо поет. Вокально-хоровое мастерство по-прежнему на высоком уровне. Хор Геликон-оперы когда-то шутливо называли Хор де балет. Мстислав Ростропович много лет назад назвал геликоновский хор лучшим в мире. Теперь так уже считают все, кто его слышал и видел.
Ну, а мы, публика, продолжаем находиться на дне морском и думать: «А, может, мы действительно в аквариуме?».
Но в это время из окон «уходит» вода (главный художник по свету Дамир Исмагилов), включается свет и геликоновские логотипы, а в глубине сцены за окнами живая Москва, реальный Калашный переулок. Внезапно появляется видение в образе Николая Чудотворца и объявляет, что власти Морского Царя пришёл конец, Волхова отправится на землю и станет рекой, а Садко будет служить песнями родному Новгороду. Все поют славу Садко и его дружине. А публика восторженно приветствует всю труппу театра «Геликон-опера», дирижёра Андрея Шлячкова, режиссёра-постановщика и художественного руководителя театра Дмитрия Бертмана.
Здесь бы хорошо поставить точку.
Но страшная реальность сегодняшнего дня ворвалась в наш праздник. Дмитрий Бертман обратился к публике: «Мы не можем оставаться в стороне от того, что происходит в мире. В память о погибших в теракте во Франции и в нашем самолёте мы исполним финал из французской оперы. Жак Оффенбах «Сказки Гофмана»….
Артисты хора снимали парики, зал вставал, и музыка всё равно звучала…
Анна Истомина