Коллеги о Бертмане

2016

Пласидо Доминго: 

— К открытию исторической сцены «Геликон-оперы» вы прислали очень теплое видеоприветствие. Вам удалось побывать в театре?
— К сожалению, нет. Свободного времени не было ни минуты. Но я хорошо знаком с руководителем театра Дмитрием Бертманом. Он был автором замечательного спектакля «Набукко» в Мариинском театре, где я пел. Надеюсь, Дмитрий простит меня и в следующий раз проведет для меня не только экскурсию, но даст возможность спеть или встать за дирижерский пульт. Сейчас все реже и реже открываются оперные театры. Чаще наоборот — закрываются. Так что новый дом для оперного театра — это большая радость европейского масштаба.

Мне досадно, что с уже далекого 1974 года, когда гастролировал театр «Ла Скала», я не спел ни одного оперного спектакля в Москве. Быть может, «Геликон» поможет разрешить мне эту несправедливость, тем более русская публика уникальна своей просвещенностью и чуткостью. Одна из самых больших моих надежд — спеть русскую оперу, хотя русский язык невероятно сложен. Но однажды, работая над «Пиковой дамой», я уже преодолевал эту трудность.

Дмитрий Бертман, Пласидо Доминго, Мария Гулегина в Мариинском театре, 2013

Из интервью Марии Бабаловой в «Новой газете», 20.01.2016
http://www.novayagazeta.ru/arts/71514.html

2014

Эри Клас:
Я очень пристально слежу за карьерой Дмитрия Бертмана. Он - редкостный режиссёр, у которого широко открыты глаза, и много фантазии. Бертман очень серьёзно востребован на Западе, его спектакли идут с большим успехом везде: в Швеции, в Канаде, в Новой Зеландии, по всему миру. Он очень музыкальный режиссёр. 

 

Дамиан Иорио:
о Бертмане во время работы в «Геликон-опере» над спектаклем «Кармен» Ж Бизе в постановке Дмитрия Бертмана, 27.06.2014

Мы встретились недавно, в феврале, вместе работали над «Евгением Онегиным» в Северной Швеции. Мы сразу поняли, что у нас будут хорошие отношения, и личные, и в творчестве. Бывает так, что встречаешь человека, и чувствуешь, что все понятно, и ничего не надо объяснять, потому что полное взаимопонимание. Мы поговорили, он спросил у меня, было бы мне интересно попробовать работать в «Геликоне»? Я ответил, что, конечно, мне интересно! Мы встретились, и – вот он я.
(Из статьи «Дамиан Иорио: Люблю работать в России…»)

 

2010

Норма Фантини: 
о Бертмане  во время репетиций оперы «Норма» В. Беллини (совместный проект «Геликон-Оперы» и Дома музыки)

Дима – чрезвычайно милый и обаятельный человек, и у него такие выразительные глаза! Я прониклась к нему симпатией с первой встречи. Мы разговаривали о работе, и у него возникла идея, чтобы я спела «Норму» с  «Геликон-Оперой». Я сказала, что подумаю, и через некоторое время дала утвердительный ответ. Бертман – человек слова: сказано-сделано. Он что-то предлагает, ищет способ воплотить это, – и всё удивительным образом получается! Я его за это уважаю. На юге Италии данное кому-либо слово очень важно, так что в этом плане Дима практически сицилиец!

Я бы хотела с ним ещё поработать в каком-нибудь спектакле, например, в опере на русскую тему.

2009

Давид Тухманов:
О Бертмане во время постановки оперы «Царица» Д. Тухманова

Я счастлив, что судьба меня свела с таким талантливым, ярким, неординарным человеком как Дмитрий Александрович. У меня ощущение, что мы нашли общий язык, он бесконечно корректен по отношению к музыкальному материалу. Все изменения, которые вносятся в музыкальную основу, продуманы и тонки.

В процессе репетиций «Царицы» я осознал, что оперное произведение – это одно, а оперный спектакль – совсем другое. Иной язык, психология. Дмитрий Бертман – большой мастер выстраивать сцены. Вообще, я потрясён отношением, которое встретил в этом  театре. Все солисты, хор, оркестр работают с увлечением, и это вселяет надежду на успех!

Юрий Веденеев:
С Дмитрием Бертманом нас в первую очередь связывает то, что в ГИТИСЕ мы учились у одного педагога – Георгия Павловича Ансимова.

Мы всегда поддерживали отношения,  встречались на «Золотых масках»,  в театрах, я видел его спектакли. Раза три или четыре я с Тамарой Синявской выступал в геликоновской «Летучей мыши»: мы были гостями на балу князя Орловского. А ещё я работал с Борисом Покровским, который очень уважал и любил Бертмана.

Потом звонок в начале этой весны. Дима говорит: «Хочу, чтобы ты сыграл князя Потёмкина-Таврического в «Царице» Давида Тухманова». А я всегда мечтал с ним встретиться как с режиссёром, потому что то, что он делает – это здорово. У Димы фантазия бьёт через край. И он никогда не стоит на месте. Это выдающийся, творчески одержимый человек. Может быть, он сам таковым себя не считает, но на оперном Олимпе он одно из первых лиц, однозначно. А то, как он умеет работать с актёрами – зависть берёт. Я с огромным удовольствием и счастьем принял его предложение петь в «Царице». Дима, с тобой я принимаю всё! Я готов делать на сцене всё, что мне скажут – бегать, прыгать… тем более, что я двукратный чемпион Москвы среди юниоров по прыжкам в высоту.

Вообще хочу сказать, что в каком-то смысле Дмитрий Александрович – продолжатель традиций Покровского и Ансимова. Поколения меняются, а связь остаётся.

 

2008

Джей Риз:
Дмитрий Бертман - оперный волшебник. Он трансформирует новые и необычные работы, а также оперную классику в образы, которые надолго остаются в памяти. С безграничной изобретательностью, основательным знанием музыки и замечательным остроумием он заколдовывает зрителей, удивляя своими постановками и напоминая нам для чего всё-таки существует опера.

2004

Мария Гулегина:
Я еще не видела у молодых режиссеров такой ориентации на сегодняшнего зрителя и при этом с огромным почтением к музыке и либретто, как у Бертмана. Это уникальное сочетание.
Коллектив очень артистичный и всё хватает на лету. Такого театра я больше не видела нигде.

Александр Калягин:
Уважаемый Дмитрий Александрович! Дорогой Дима! Ты неимоверно талантливый режиссер, твои спектакли всегда живые, полные энергии, всегда неожиданные - настоящее украшение московской оперной сцены. От всей души желаю тебе успехов во всем, новых постановок, вдохновения, оптимизма!

2003

Геннадий Рождественский:
Я принял решение работать в «Геликоне» и ставить оперу («Средство Макропулоса») после того, как прослушал у них «Катерину Измайлову» и «Лулу». Я понял, что если театр в состоянии реализовывать такие проекты, да еще в поистине сверхсложных условиях, в таком мини-зале и на такой мини-сцене, и справиться с задачей блистательно, то они могут делать все…
У Бертмана все особенное. Все не похоже на стандарт: очень большой энтузиазм артистов, их любовь к своему делу, полное отсутствие звездности, полное отсутствие пренебрежения к искусству. Соль тут в таланте…
Что касается Бертмана, он профессиональный оперный режиссер. У него мышление такое, он профессиональный музыкант, пианист, может и клавир, и партитуру сыграть на фортепьяно, что чрезвычайно важно. 

Матвей Ошеровский:
Бертман пришел на Землю служить опере. Никогда не было такого режиссера, как Бертман. Режиссера такой музыкальности, такой культуры. Он с детства знает музыку, оперу, языки. Он замечательный пианист и как никто разбирается в вокале. А Рождественский во время репетиций «Средства Макропулоса» сказал, что Бертман мог бы превосходно дирижировать.
Он именно оперный режиссер. В нем фокусируются музыкальные и театральные таланты, как лучи фокусируются в линзе. Он – великий режиссер!
Можно пожелать здоровья его родителям, чтобы они жили долго, и в их доме было счастье. Пожелать здоровья и счастья ему самому.
С Бертманом в театр приходит жизнь.

 

Тихон Хренников: 
Дмитрий Бертман мало того, что талантливый человек. Большой его плюс – что он ставит не только популярнейшие оперы, но и новые, неизвестные сочинения. В «Геликоне» не почивают на лаврах. Честь и хвала!

 

Константин Райкин:
Дмитрий Бертман – главный врач-реаниматор отечественной оперы. Он вдохнул в нее жизнь после длительной клинической смерти, а далее заставил бегать, прыгать, танцевать, играть, шокируя и раздражая критическую массу, т.е. ту массу критиков, которая в течение десятилетий дружно, привычно и успешно препарировала труп давно усопшей.
А тут вдруг спящая красавица встала из гроба и такое выдает!
Т.е. продолжая развивать эту литературную ассоциацию, Бертман – это королевич Елисей нынешней музыкальной жизни страны.
Он поцеловал ее в безжизненные уста и превратил в любвеобильную аппетитную бабенку!
Реаниматор Елисей Бертман, славься в веках!
(«Вибратор Райкин»)

 

Владимир Понькин:
Если вы возьмете любую оперу Чайковского, то там, например, героиня при слове «уходи» может мысленно сказать «останься». А намекнуть, согласитесь, бывает гораздо сильнее, чем сказать в открытую. И вот это надо уметь увидеть. Бертман это видит и часто находит такие точки соприкосновения совершенно несопоставимых деталей, что зритель начинает мыслить и догадываться. Поэтому, поверьте, я очень многому у Дмитрия Александровича учусь.

 

Николай Цискаридзе: 
Бертман – очень легкий и юморной человек. Когда занимаешь такое серьезное место в искусстве, очень тяжело оставаться простым человеком. 
Мы сначала познакомились, а потом я узнал, что этот дивный человек - создатель и руководитель знаменитого «Геликона». Я был приятно удивлен…
Вместе с Дмитрием Бертманом мы работали в жюри «Золотой маски». Когда человек сталкивается с другими творческими людьми, то невольно примеряет на себя все ситуации. В любых сложных обстоятельствах он был предельно честен. 
«Вы можете поступать, как  знаете, но тогда на церемонии награждения я выйду и скажу правду», - таков был ответ Бертмана на некоторые предложения.
Завтрашний день карьеры зависит от  принципиальности. Способность не уступить правду в искусстве я особенно люблю и уважаю в людях.

 

Сергей Стадлер:
С ним очень просто работать, потому что он высочайший профессионал. Я получил огромное удовольствие от общения с его театром, его труппой и оркестром.

 

Паштет (экс-солист рок-группы I.F.K.):
Моя музыкальная Москва совсем иная, нежели у других зрителей «Геликона». И это единственный музыкальный театр, куда я хожу. Только здесь можно увидеть классическую оперу в том виде, в каком она давно должна существовать на сцене.